Неоспоримые географические и природные преимущества и научно-технический потенциал России позволяют разработать собственную экологическую идеологию, с которой невозможно будет не считаться. Союзниками в этой работе могут стать страны БРИКС.
Мы, российская экологическая партия «ЗЕЛЁНЫЕ», анализируя политику лоббистов глобализации и Евросоюза по климатическому вопросу, энергетической стратегии, ключевым вопросам общемировой экологической повестки, считаем необходимым представить общественности собственную позицию по современному состоянию дел в сфере экологии.
«Зелёный переход» на поверку оказывается геополитической программой, в которой экологические аспекты уходят даже не на второй план, маскируя стремление к экономическому и технологическому доминированию. Уже сегодня учёные прогнозируют не только экономические, но и негативные экологические последствия реализации этой программы.
Представленный 18 мая план отказа от российских углеводородов REPowerEU, позиционируемый в качестве органичной части программы декарбонизации европейской экономики, ещё раз подчёркивает разрыв между риторикой Брюсселя и его практическими делами.
Мы считаем необходимым разработать и предложить миру российскую климатическую программу, построенную на научных принципах. Сегодня речь идёт об экологическом суверенитете – способности государства и общества самостоятельно обеспечивать сохранность природной среды, противодействовать внутренним и внешним экологическим угрозам и вести на равных диалог с международным сообществом.
Неоспоримые географические и природные преимущества и научно-технический потенциал России позволяют разработать собственную экологическую идеологию, с которой невозможно будет не считаться. Союзниками в этой работе могут стать страны БРИКС со своими громадными территориями и большинством населения планеты. Однако это не исключает работы со всеми заинтересованными странами и мировым научным сообществом.
Предпосылками для подготовки настоящего доклада стали многочисленные противоречия и внутренняя несогласованность последних событий в мировой экологии.
1. Кризис в российско-европейских отношениях после начала СВО на Украине показал, что Евросоюз невероятно легко изменяет своей же «зелёной повестке», в том числе и по проблеме изменения климата.
Ещё полгода назад на международном форуме в Глазго европейцы планировали сократить выбросы парниковых газов в атмосферу к 2030 году на 40% и полностью прекратить использование каменного угля, а к 2050 году – достичь углеродной нейтральности.
Теперь же ради замещения российских энергоносителей Евросоюз готов пойти на рост парниковой эмиссии. Да, формально в REPowerEU – ни слова о возврате к углю, этот вопрос лидеры Евросоюза обходят молчанием и в своих выступлениях. Но что происходит фактически?
Так, для замещения российской нефти Брюссель договаривается с Канадой об увеличении поставок её нефти из нефтеносных песков. Но канадская нефть – гораздо более парниковая, чем любая другая. Это связано с тем, что она добывается из нефтеносных песков путем нагревания, для этого используется мазут или нефтяной кокс. Ради роста добычи этой нефти Канада в своё время вышла из Киотского протокола, иначе им пришлось бы тратить очень много денег на покупку квот.
Ради замены российского газа Брюссель делает ставку на сжиженный газ. Но углеродный след от сжиженного газа в 2–2,5 раза больше, чем от трубопроводного. Связано это не только с затратами топлива на его охлаждение до жидкого состояния, транспортировку на кораблях и регазификацию, но и с большим количеством утечек во время этих операций.
Развитие добычи сланцевых нефти и газа стало возможным только когда США в середине 2000 годов снизили требования к добывающим компаниям. Ущерб, который наносится природе и здоровью людей таким способом добычи нефти и газа, не вызывает сомнений. Химикаты, которые используются при гидравлическом разрыве, неизбежно проникают в подземные воды и на поверхность земли.
И, наконец, уголь. Все понимают, что без роста потребления угля Евросоюз не может обойтись. Евросоюз готовится к тому, чтобы продлить эксплуатацию угольных станций, которые с большой помпой обещали закрыть, и даже расконсервировать некоторые уже закрытые станции.
Продукты сгорания угля усиливают глобальное потепление. Если эмиссия при выработке 1 киловатт-часа электроэнергии на газе составляет 450 г СО2, то на нефти – 800 г, а на угле – 900–1200 г в зависимости от сорта. Кроме того, он оказывает крайне негативное влияние на здоровье людей: микрочастицы угля попадают в лёгкие и вызывают тяжёлые формы самых разных лёгочных заболеваний, от астмы до рака.
То, что Еврокомиссия не даёт никаких комментариев по поводу использования сланцевого американского газа, канадской нефти, каменного угля, только усиливает впечатление, что для «лидера всемирной борьбы за климат» борьба за климат не имеет первостепенного значения.
2. Брюссель ещё до начала конфликта активно препятствовал строительству новых газопроводов из России в Европу, одновременно причитая о большом количестве гораздо более парникового угля, который сжигается в Евросоюзе. Если бы ЕС действительно боролся с глобальным потеплением, он никогда бы не «зарубил» проект «Южного потока». И всячески бы помогал быстрее запустить СП-2. Но геополитические соображения гораздо важнее для Евросоюза, чем охрана окружающей среды. А увеличение валютной выручки российских компаний представляется ему катастрофой гораздо более страшной, чем возможная климатическая катастрофа.
3. В своей энергетической стратегии Евросоюз делает ставку на возобновляемые источники энергии – прежде всего на ветровые и солнечные станции. Но они отличаются повышенной ресурсоемкостью. Для выработки единицы энергии на их создание уходит в несколько раз больше ресурсов – стали, цемента, меди, редкоземельных металлов и той же энергии, необходимой для производства всех комплектующих. По некоторым позициям этот разрыв исчисляется десятками раз.
Между тем человечество и так совершенно феноменальными темпами увеличивает потребление полезных ископаемых. Выполнение планов по энергетическому переходу в редакции Евросоюза вызовет резкое увеличение давления на природу, масштабы которого трудно даже представить.
В своём специальном докладе 2021 года «Minerals in Clean Energy Transitions» Международное энергетическое агентство оценивает рост потребления лития к 2040 году по сравнению с уровнем 2020 года в 41 раз, графита – в 25 раз, кобальта – в 21 раз, никеля – в 19 раз, редкоземельных элементов – в 7 раз.
В журнале Nature исследователи попытались изучить последствия такого роста на биоразнообразие («Renewable energy production exacerbates mining threats to biodiversity», сентябрь 2020). По их подсчетам, под угрозой окажется 50 млн кв. км (37% суши без Антарктиды). 82% этих месторождений будут добывать полезные ископаемые именно для возобновляемых источников энергии. 7% этих территорий – это заповедники, 8% – районы, имеющие важное значение для биоразнообразия, и 16% – дикая, нетронутая природа. Вывод, который они делают, – «угроза для биоразнообразия от этого взрывного роста добывающей промышленности может превзойти угрозу, которую для биоразнообразия представляет глобальное потепление».
Можно смело сказать, что в истории человечества никогда не было проекта, который бы нанёс такой катастрофический удар по биосфере, как Европейская зелёная сделка. Если бы Евросоюз действительно хотел построить «устойчивую» и «безуглеродную» энергетику, то он должен был развивать свою атомную энергетику. Нынешние руководители Евросоюза атомной энергетике не доверяют, они её боятся. Однако реальная борьба с глобальным потеплением и реальная забота о сохранении биосферы не даёт большой возможности выбора.
4. В энергетической концепции Евросоюза значительную роль играет твёрдая биомасса. Мы привыкли называть её просто дровами, но всё чаще для получения электрической и тепловой энергии используют топливные пеллеты. Твёрдая биомасса включена в список возобновляемых энергоресурсов, чем, естественно, является. Автоматически биомасса была зачислена и в список «устойчивых» источников энергии. А заодно ещё было решено не засчитывать выбросы от сжигания биомассы в общий объем парниковых выбросов. Производство биомассы в энергетических целях ежегодно субсидируется в странах ЕС на несколько миллиардов евро. В итоге биомасса составляет 60% всей возобновляемой энергии Евросоюза и 11% всего энергетического микса.
Это привело к катастрофическим последствиям. Учёные определили, что продолжается сокращение площади европейских лесов, а главное – ускорилось сокращение биомассы в этих лесах. Далеко не все выполняют обязательства по повторной высадке деревьев. Да и эти повторные посадки – неполноценные. В энергетических целях вырубается настоящий лес, а монокультурные площадки, которые получаются после повторной высадки деревьев, лесом не являются. Это «древесные плантации» и не больше того.
Выбросы парниковых газов на единицу произведённой энергии у твёрдой древесины – как у низкосортного угля. То есть вдвое выше, чем у природного газа. Так же как при сжигании угля, при сжигании древесины в воздух выбрасывается не только СО2, но и много других вредных веществ: сажа, оксид азота, угарный газ, летучие органические соединения.
Уже несколько лет учёные призывают исключить биомассу из списка «устойчивых», из Директивы о возобновляемых источниках энергии. Доклад аудиторской палаты ЕС об итогах европейской политики в этом вопросе от октября 2021 года фактически подтвердил эти опасения. В докладе «политика в области защиты лесов и биоразнообразия» признается «малоэффективной», а в устах аудиторов Евросоюза такое признание дорогого стоит.
17 мая 2022 года Комитет Европарламента по окружающей среде предложил поправки к Директиве о возобновляемых источниках энергии, в которых часть (но только часть!) «твёрдой биомассы» не будет признаваться «устойчивой».
Очевидно, что сопротивление даже этим, весьма скромным начинаниям будет очень большое. И на уровне отдельных стран, и на уровне бизнеса, который за последние 25 лет вложил огромные деньги в этот бизнес под обещания и дальше его обильно субсидировать и защищать.
На климатическом саммите в Глазго ответственный за Европейскую зеленую сделку Франс Тиммерманс сказал: «Хочу быть с вами откровенным: сохранение биомассы в нашем энергетическом миксе необходимо нам для избавления зависимости от ископаемых энергоносителей». Эти слова нашли подтверждение в программе REPowerEU, где снова много внимания уделяется энергетическому использованию биомассы.
5. Ставка на биотопливо привела к ещё одной экологической, и не только экологической, проблеме. С начала 21 века активно субсидируется выращивание сельскохозяйственных культур для дальнейшей переработки их в добавки в автомобильное топливо: и в бензин, и в дизельное топливо. Эта деятельность привела к тому, что на значительных площадях теперь выращивается не еда, а топливо.
Энергетическая ценность такой деятельности сомнительна. Для некоторых культур, например кукурузы, нужно больше энергии, чтобы её вырастить и переработать в этанол, чем энергии, которую можно из этого этанола извлечь. Климатическая ценность также сомнительна, особенно в случае, если для выращивания сельскохозяйственных культур уничтожаются и распахиваются естественные биосистемы – леса и поля. Но главное – они создают огромную конкуренцию для выращивания еды. 40% американской кукурузы идёт на переработку в этанол, а не на стол потребителя. В условиях, когда регулярно возникают продовольственные кризисы и ведущими экспертами прогнозируется голод, выращивание топлива на полях становится непозволительной роскошью.
Евросоюз в начале века поставил задачу довести долю биотоплива в своём транспортном энергетическом миксе с 0,15% в 2000 году до 20% в 2020 году. Никакие расчёты учёных во внимание приняты не были. И сейчас, когда эта доля составляет 3,5%, Евросоюз пытается отыграть назад. Но это нелегко. Обильное субсидирование биотоплива привело к неприятным последствиям не только в Европе, но и во всём мире. Исчезли миллионы гектаров лесов и диких полей, в заводы по переработке вложены огромные суммы денег.
6. Энергетическая система Евросоюза, основанная на возобновляемых видах энергетики и преждевременном отказе от классической энергетики, не является залогом снижения парниковой эмиссии. Это наглядно показал 2021 год, год начала всемирного энергетического кризиса. При малейших нарушениях обычного хода вещей (зимой ветра было чуть меньше, чем обычно, весна была чуть прохладнее, чем обычно) европейцы принялись в панике наращивать потребление ископаемого топлива. Причём особенно резким был рост цен на газ, с которым Евросоюз боролся особенно активно. И европейцы начали сжигать уголь, мазут и дизельное топливо, которые гораздо более «парниковые», чем природный газ.
Это было закономерно. Европейцы начали свой энергопереход под обещания определённых политических и финансово-промышленных групп обеспечить в ближайшее время технологические прорывы, необходимые для того, чтобы возобновляемые источники энергии стали основой энергетической системы ЕС. Евросоюз не послушал своих же собственных экспертов, сыграл в азартную игру и проиграл. Технологических прорывов не последовало. Возобновляемые источники энергии до сих пор являются «дополнительными системами», которые наложены на старую добрую энергосистему, которая должна работать, когда нет ветра и солнца.
Энергетический авантюризм привел к тому, что у Евросоюза складываются две энергосистемы. «Старая», которую он уже пытается сокращать. И «новая», которая полноценной заменой «старой» так и не стала и неизвестно когда станет. Но которая требует больших ресурсов (и материальных, и человеческих) и больших площадей для своего размещения ввиду малой плотности энергии, которую она использует. Такой неполноценный гибрид даёт сбои при любом намёке на кризисную ситуацию, что приводит к резкому росту потребления самых парниковых, но самых надёжных источников энергии.
С развитием возобновляемых источников энергии ощутимой проблемой становится переработка отслуживших свой срок ветряков, солнечных панелей, аккумуляторных батарей. Захоронения лопастей ветрогенераторов уже сейчас впечатляют своими масштабами. Их взрывной рост начался в начале века и сейчас первое поколение будет массово выводиться из эксплуатации. Индустрия обещает изготавливать полностью перерабатываемые лопасти лишь с 2030 года.
7. Два года назад Евросоюз снова вернулся к идее «водородной энергетики». Водород в очередной раз преподносится как топливо будущего. И одно из главных его преимуществ – «непарниковость» водорода самого по себе и отсутствие парниковых выбросов при его сгорании. Всё это действительно так. Водород не может обладать парниковыми свойствами по определению.
Однако при ближайшем рассмотрении климатическая невинность водорода оказалась под большим вопросом. Согласно исследованиям ученых, водород всё же может приводить к росту парникового эффекта. Это происходит из-за его реакции с другими газами в атмосфере. Он, в частности, препятствует распаду молекул метана, продление жизни которого в атмосфере дорого обходится климату. При определённом уровне утечек водорода в атмосферу экономия парниковых газов от замены природного газа (или нефти) на водород сводится к нулю.
При этом Евросоюз не хочет отвлекать гигантские материальные и человеческие ресурсы на производство водорода на месте, рядом с потенциальным потребителем. Заключаются предварительные соглашения о его производстве со странами, которые расположены далеко от Евросоюза. Это подразумевает необходимость транспортировки водорода до Европы, иногда с применением сжижения водорода для доставки его морем. Но каждая операция с водородом и каждый километр газопроводов, которые Евросоюз грозится построить для его транспортировки из других стран, увеличивают шансы на утечку водорода в атмосферу. Водород из-за малого размера своей молекулы гораздо более летуч, чем остальные газы, в том числе и метан. Нежелание Евросоюза самостоятельно заниматься производством водорода ставит под большое сомнение искренность климатических намерений Брюсселя.
8. Долгое время Еврокомиссия была под огнём критики защитников природы из-за своей страсти к заключению соглашений о разных зонах свободной торговли. Глобализация мировой экономики влечёт за собой ряд неблагоприятных последствий для экологии, и для борьбы с глобальным изменением климата в частности. Этот процесс стимулирует перенос производства товаров и услуг в страны, где оно дешевле. Часто это достигается за счет ослабления экологических требований. И, кроме того, это приводит к резкому росту использования транспорта для перевозки сырья и готовой продукции по всему миру. Транспорт – это нефть, нефть – это парниковая эмиссия и загрязнение окружающей среды. И то, и другое и так в мире на высоком уровне. Классический пример: китайцы покупают во Франции дуб-кругляк. Везут его в Китай, а потом паркет и мебель из этого дуба везут во Францию. 35 000 километров, очень много бензина, мазута и дизеля – для того, чтобы можно было заработать больше денег. Для мировой торговли это, наверное, полезно. Но нельзя выставлять себя главным защитником природы и земного климата, усиленно практикуя такие методы деятельности.
Евросоюз приложил немало усилий, чтобы пролоббировать неупоминание в Парижском соглашении глобализации мировой торговли в качестве одного из основных факторов глобального потепления. И продолжает активно вести эту деятельность. С 2015 года он заключил несколько подобных соглашений (Вьетнам, Япония и т. д.). И в процессе переговоров находится еще два десятка. Тут нужно выбирать: или ты призываешь население снижать температуру в домах, или делаешь деньги на глобализации.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Российская партия «ЗЕЛЁНЫЕ» готова заявить о том, что все на самом деле знают, но стесняются сказать вслух. Неожиданная переориентация на непревышение порога в 1,5 градуса – это политическая манипуляция со стороны Евросоюза. Достижение климатической нейтральности даже к 2100 году вызывает серьёзные сомнения, а достичь её к 2050 году – ненаучная фантастика.
Мы отдаём себе отчёт в том, что декарбонизация – чрезвычайно трудный процесс, что пройти его без потерь для мировой экономики практически невозможно. В преамбуле Парижского соглашения прямо сказано: «Страны могут страдать не только от изменения климата, но также от воздействия мер, принимаемых в целях реагирования на него». И вот здесь необходим глубоко взвешенный совместный подход. Требуется оценка предлагаемых решений на высшем экспертном уровне. Климатические прожекты Евросоюза таким экспертным уровнем не отличаются. Ввязаться в декарбонизацию по таким планам – значит гарантированно обречь человечество на разруху, последствия которой будут сопоставимы с потенциальным ущербом от климатического дерегулирования.
Сейчас мир «берёт паузу» в решении климатической проблемы. Представляется разумным не ждать, пока нам снова принесут готовые решения, а встретить следующую «климатическую авантюру» во всеоружии. То есть разработать собственную климатическую программу и предложить её человечеству.
Чем больше будет науки в этой программе и чем справедливее в ней будут решаться социальные вопросы, которые неизбежно возникнут, тем больше союзников за рубежом для нашей программы мы найдём. Мы готовы к сотрудничеству со всеми общественными, научными и политическими организациями, которые стремятся строить экологическое и климатическое взаимодействие на равноправной основе.
